Наличие условий (оснований) ничтожности или оспоримости сделки влечет за собой ряд последствий, направленных на то, чтобы, во-первых, не допустить ее существования, во-вторых, устранить последствия ее совершения и, в-третьих, воздействовать на ее участников.
Основными имущественными последствиями недействительных сделок принято считать реституцию (двустороннюю или одностороннюю), недопущение реституции и обращение имущества участника (участников) недействительной сделки в доход государства (конфискация). Существо же дополнительных имущественных последствий О.А. Красавчиков охарактеризовал следующим образом:
-
- они устанавливаются в целях охраны и обеспечения реального восстановления прав малолетних, несовершеннолетних, недееспособных и некоторых других категорий граждан, прямо указанных в законе;
- применяются наряду с односторонней и двусторонней реституцией;
- не применяются при конфискации (ст. 169 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ));
- могут быть возложены только в случаях, прямо предусмотренных в законе;
- применяются при наличии объективных и субъективных оснований для возложения таких последствий: наличие у лица убытков (утрата, повреждение имущества, расходы), а также при осведомленности контрагента о соответствующих фактах либо его вина (в форме умысла или неосторожности) <1>.
———————————
<1> См.: Советское гражданское право: Учебник / Под ред. О.А. Красавчикова. М., 1972. Т. 1. С. 240.
Вопрос о правовой природе дополнительного обязательства по возмещению убытков обсуждался в правовой литературе. Обязанность возместить убытки рассматривается как мера гражданско-правовой ответственности <2>.
Проблема вида такой ответственности анализируется с нескольких позиций: либо она представляет собой договорную ответственность — за заключение незаконного договора, и возмещение убытков производится по правилам договорного права <3>, либо ответственность за неисполнение договора <4>, либо же эта ответственность деликтная — ответственность по недействительной сделке <5>.
———————————
<2> См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Ч. 1. М., 1998. С. 220.
<3> См.: Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. Л., 1955. С. 72 — 73.
<4> См.: Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 110 — 111.
<5> См.: Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1969. С. 158.
Договорной такую ответственность считать вряд ли возможно, поскольку она возникает не на основании сделки (заключенного договора), а в связи с признанием ее недействительной. Не может быть также ответственности за неисполнение договора, когда самого договора уже нет и он с самого начала являлся недействительным. Деликтной такая ответственность также является не во всех случаях, поскольку далеко не каждая недействительная сделка может соответствовать понятию деликта.
К тому же обязанность стороны, по чьей инициативе признана недействительной сделка, совершенная под влиянием заблуждения, возместить другой стороне убытки, причиненные признанием сделки недействительной (ст. 178 ГК РФ), не может носить характер деликтной ответственности, если само это лицо не виновно в заблуждении.
В европейском праве дискуссия о виде ответственности, возникающей из недействительности договора, прошла несколько исторических этапов. На первой стадии такая ответственность рассматривалась как деликтная, основанная на идее вины причинителя убытков. Разработанная Иерингом теория договорной ответственности основывалась на положении, что, когда две стороны соглашаются заключить договор, каждая из них молчаливо принимает на себя обязательство в отношении другой стороны не причинять ей никакого вреда фактом заключения договора.
Основанием ответственности является в таких случаях сам факт недействительности, она возлагается в силу culpa in contrahendo, за которую стороны отвечают вследствие самого факта заключения договора. Освободиться от ответственности возможно, доказав отсутствие своей вины. На третьем этапе появилась теория объективной ответственности (Виндшейд): тот, кто явился причиной недействительности договора, отвечает независимо от всякой вины. Ответственность не договорная, не деликтная — она законная.
Недействительность есть риск, который берут на себя. Отмечается, что в действующем законодательстве в различных случаях недействительности находят применение все три указанные идеи <6>.
———————————
<6> См.: Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М., 1948. С. 203 — 209.
Российское законодательство исходит из идеи деликтной ответственности, но начало риска также находит применение. Основные принципы возложения дополнительных имущественных последствий состоят в том, что они имеют место в случае, когда одна сторона выступает как правонарушитель или лицо, виновное в недействительности, а другая — потерпевший.
В случаях, когда совершаются сделки с лицами, имеющими дефекты в дее- или волеспособности, виновность состоит в том, что дееспособная сторона знала или должна была знать об указанных дефектах <7>; в случаях сделок с применением насилия, угрозы и т.д. виновник — сторона, действовавшая с применением таких методов; при совершении сделок под влиянием заблуждения виновник недействительности — тот, кто ввел другую сторону в заблуждение.
Если вина в возникшем заблуждении не будет доказана, то риск недействительности несет тот, по чьей инициативе сделка была признана недействительной (хотя бы в возникшем заблуждении он на самом деле и не был виновен).
———————————
<7> См.: Иоффе О.С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 303.
Для стороны, оказавшейся более слабой или потерпевшей, такие меры направлены на защиту ее интересов. Да и в целом эти меры носят восстановительный характер для слабой стороны, а не карательный — для ее контрагента. Аргументом в пользу этого является ограничение предела возмещения лишь реальным ущербом. Дополнительные имущественные последствия применяются именно в пользу потерпевшего и могут быть применены наряду с карательными санкциями — взысканием с виновного лица имущества в доход государства (ст. 179 ГК РФ).
Возмещение реального ущерба предусмотрено следующими статьями Гражданского кодекса РФ:
-
- п. 1 ст. 171 (недействительность сделки, совершенной гражданином, признанным недееспособным);
- п. 1 ст. 172 (недействительность сделки, совершенной несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет);
- п. 1 ст. 175 (недействительность сделки, совершенной несовершеннолетним в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет);
- п. 1 ст. 176 (недействительность сделки, совершенной гражданином, ограниченным судом в дееспособности);
- п. 1 ст. 177 (недействительность сделки, совершенной гражданином, не способным понимать значение своих действий или руководить ими);
- п. 1 ст. 178 (недействительность сделки, совершенной под влиянием заблуждения);
- п. 1 ст. 179 (недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной или стечения тяжелых обстоятельств).
Обязанность по возмещению ущерба, причиненного добросовестной, потерпевшей стороне, возникает только при наличии вины контрагента. Однако отдельные авторы считают, что сложно отыскать какой-то смысл в ограничении размера убытков реальным ущербом и правильно распространить на указанные случаи действие общего правила о возмещении убытков (ст. 15 ГК РФ) <8>.
———————————
<8> См.: Шестакова Н.Д. Недействительность сделок. СПб., 2001. С. 74.
В отношении сделок, предусмотренных ст. 171, 172, 175 — 177 ГК РФ, дополнительные имущественные последствия наступают лишь при наличии вины, которая проявляется в том, что лицо вступило в сделку, несмотря на то что знало или должно было знать о недостатках в дееспособности контрагента. В случае, когда контрагент малолетний или недееспособный, должно презюмироваться, что не знать об этом осмотрительный дееспособный не может, поэтому отсутствие своей вины он должен доказывать сам.
Если участник сделки частично дееспособен, его воля имеет правовое значение, вступая в сделку, он может быть вполне способен адекватно оценить ситуацию, в силу чего, видимо, обязанность доказать вину дееспособной стороны следует возлагать на него (законных представителей, попечителей). Представление таких доказательств является тяжелым бременем и затрудняет возможность взыскания реального ущерба. Но иной подход был бы несправедлив в отношении дееспособного лица, которое само может оказаться жертвой недобросовестного поведения контрагента, злоупотребляющего предоставленным ему способом защиты.
На основании изложенного можно сделать вывод о том, что распределение бремени доказывания осведомленности дееспособной стороны в недееспособности другого участника сделки должно быть урегулировано законодательно.
Автор: Поляков М.И.
Телефон: