Стабильность гражданского оборота имеет исключительное значение для всех его участников, в силу чего особое значение приобретает проблема вывода активов субъектов предпринимательства, влекущего невозможность удовлетворения требований кредиторов по обязательствам либо получение необоснованной налоговой выгоды от сохранения статуса субъекта малого предпринимательства. По оценкам Банка России, совокупный объем сомнительных транзакций, которые могут свидетельствовать о незаконном обналичивании и выводе активов, превысил в России 80 млрд руб. Под выводом активов обычно понимается реализация различных схем, при которых грубо нарушаются обязательные требования и процедуры, установленные для распоряжения имуществом <1>. Принято различать вывод активов по «прямым» и «косвенным» сделкам.
———————————
<1> Коновалов Н. Вывод активов: преступление без наказания // ЭЖ-Юрист. 2013. N 13. С. 5.
В первом случае предполагается непосредственное отчуждение имущества новому собственнику на основании договоров купли-продажи, мены, займа, выдачи векселя, мнимость которых доказать не всегда легко, поскольку контрагент по сделке, будучи подконтрольным субъекту, выводящему активы, или взаимосвязанным с ним, не будет заявлять требования о реальном исполнении ввиду того, что предъявление требования об исполнении обязательства является правом, а не обязанностью кредитора.
Так, суд признал, что действия сторон договора купли-продажи существенным образом отличались от добросовестного осуществления гражданских прав, поскольку передаваемые объекты недвижимого имущества являлись единственным активом ООО «ЛОФТ», переданного в процессе реорганизации от АО «ИПФ «МАЛЫШ», являющегося заемщиком, и были отчуждены из его собственности связанной с ним В. по цене в 4 раза ниже рыночной (кадастровой оценки), что составляло меньше полугодовой выручки от сдачи данного имущества в аренду, при наличии кредиторской задолженности на сумму более 300 млн руб. Это позволило прийти к выводу, что между ООО «ЛОФТ» и В. была заключена сделка по выводу актива с целью избежать механизма взыскания денежных средств по требованию банка за счет его реализации <2>.
———————————
<2> Решение Ворошиловского районного суда г. Ростова-на-Дону от 20 ноября 2018 г. N 2-4167/2018 по делу N 2-4167/2018. URL: sudact.ru/regular/doc/7FsnDfES7vVn/.
Достаточно распространенной является практика использования договора займа, который, будучи простейшим способом оформления долговых обязательств, применяется в различных правоотношениях, обеспечивая: создание для кредиторов видимости наличия обязательств перед третьими лицами; искусственное обременение общей собственности; снижение реального размера конкурсной массы за счет появления в деле о банкротстве «дружественного» кредитора, ссылающегося на наличие у должника крупной задолженности перед ним <3>.
———————————
<3> Юдин А.В. Фиктивный заем как средство недобросовестной процессуальной борьбы: проблемы противодействия // Российская юстиция. 2010. N 9. С. 50 — 52; Апелляционное определение Верховного Суда Республики Бурятия (Республика Бурятия) от 4 марта 2015 г. N 33-412/2015 по делу N 33-412/2015. URL: sudact.ru/regular/doc/M6vbSpm0DiNm/.
Сокрытию имущества, имущественных прав или имущественных обязанностей от взыскания зачастую содействует заключение договора доверительного управления, учитывая, что в соответствии с п. 2 ст. 1012 ГК РФ доверительный управляющий, в соответствии с договором, вправе совершать в отношении переданного в управление имущества любые юридические и фактические действия в интересах выгодоприобретателя. Так, имея непогашенную задолженность перед бюджетом Российской Федерации в размере 60 223 260,71 руб., установленную судом, должник посредством доверительного управляющего вывел принадлежащие ему активы в виде денежных средств на общую сумму 124 284 767 руб. посредством приобретения простых дисконтных векселей, эмитированных ООО «Петролеум», которое имело признаки фирмы-однодневки.
Согласно отчету об определении рыночной стоимости указанных векселей, опубликованному конкурсным управляющим, их рыночная стоимость составила 17 002,00 руб. Анализ бухгалтерской отчетности ООО «Петролеум» свидетельствовал о том, что на протяжении нескольких лет начиная с 2014 г. финансовое положение указанного общества ухудшалось, расходы превышали выручку, а полученная прибыль имела отрицательное значение. Ценные бумаги ООО не имели обращения на фондовом рынке, их оборот не публичен, чистые активы меньше уставного капитала, вероятность выплаты по векселям зависит исключительно от объема заемных средств, деятельность векселедателя имеет высокорисковый характер. Соответственно, купля-продажа векселей заведомо была совершена на невыгодных для должника условиях. При этом у него отсутствовала экономическая целесообразность в совершении сделки по приобретению векселей, относящихся к сомнительным активам. Все это дало основание суду констатировать факт причинения вреда имущественным правам кредитора в виде непоступления в бюджет РФ обязательных платежей <4>.
———————————
<4> Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда (9 ААС) от 27 августа 2018 г. по делу N А40-3086/2015. URL: sudact.ru/arbitral/doc/1NxzqFA3Zh4/.
Правда, оспаривание подобных сделок происходит со ссылкой на ст. 61.2 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» <5> (далее — Закон N 127-ФЗ), предусматривающую оспаривание подозрительных сделок должника. Целесообразность подобного подхода вызывает большие сомнения, поскольку характеристики такой сделки подпадают под категорию мнимых сделок, поскольку обе стороны не стремятся к достижению того правового результата, который должен возникнуть из данной сделки, и хотят создать лишь видимость возникновения, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей, которые вытекают из нее (п. 1 ст. 170 ГК РФ). Суды справедливо обращают внимание на то, что речь идет о порочности воли обеих сторон, указывая, что положения ст. 170 ГК РФ подлежат применению в том случае, если все стороны, участвующие в сделке, не имеют намерений ее исполнять или требовать ее исполнения <6>. О том же фактически говорит и Закон N 127-ФЗ, указывая на то, что другая сторона сделки к моменту ее совершения знала о цели должника причинить вред кредиторам.
———————————
<5> Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» // СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.
<6> Решение Арбитражного суда Рязанской области от 29 мая 2012 г. по делу N А54-5065/2010. URL: http://www.regionz.ru/index.php?ds=1820618.
При этом мнимая сделка является таковой независимо от формы ее заключения и фактического исполнения сторонами своих обязательств <7>, на что указывает и Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем Постановлении от 23 июня 2015 г. N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», который обратил внимание на то, что стороны такой сделки могут осуществить для вида ее формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив за ним контроль, соответственно, продавца или учредителя управления. Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании п. 1 ст. 170 ГК РФ <8>.
———————————
<7> Определение Рязанского областного суда от 9 ноября 2011 г. N 33-2261. URL: http://www.regionz.ru/index.php?ds=1571141.
<8> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2015. N 8.
Учитывая, что обе стороны мнимой сделки стремятся к сокрытию ее действительного смысла, совершая ее лишь для вида, они правильно оформляют сопровождающие ее документы. В силу этого расхождение волеизъявления с волей устанавливается путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон. Для этого необходимо оценить совокупность согласующихся между собой доказательств, в том числе заведомую невозможность исполнения обязательства ввиду отсутствия необходимых для этого имущества и доходов <9>.
———————————
<9> Определение Верховного Суда Российской Федерации от 25 июля 2016 г. по делу N 305-ЭС16-2411, А41-48518/2014. URL: https://legalacts.ru/sud/opredelenie-verkhovnogo-suda-rf-ot-25072016-po-delu-n-305-es16-2411-a41-485182014/.
Не менее популярны для вывода активов конструкции договоров возмездного оказания услуг ввиду их нематериального характера. Причем позиция Верховного Суда РФ позволила изменить ранее существовавшую судебную практику, где существенное завышение цены договоров оказания услуг не рассматривалось как основание считать их недействительными сделками <10>.
———————————
<10> Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 14 ноября 2013 г. по делу N А53-27791/2011. URL: sudact.ru/arbitral/doc/JNIAkOTqWdYu/.
Более разнообразными являются схемы вывода активов по «косвенным» сделкам, характеризующимся выстраиванием цепочки обязательств, приводящих к утрате прав на имущество. Достаточно распространенным является внесение имущества в качестве вклада в уставный капитал, обеспечивающего переход права собственности на него в обмен на обязательственные права к создаваемому юридическому лицу, что в совокупности с последующей реорганизацией делает невозможным возврат активов.
Вместе с тем суды не всегда рассматривают подобные операции как злоупотребление правом. Если взамен организация получает 100% акций (долей) в уставном капитале, то считается, что сама по себе передача активов в уставный капитал дочернего общества прав кредиторов не нарушает. Если же речь идет лишь о приобретении отдельного пакета акций, то решение будет зависеть от адекватности произведенной оценки имущества. Так, суд признал факт нарушения интересов кредиторов, установив, что вследствие явно заниженной оценки активов было обеспечено лишь 43% участия вместо 70% <11>. Условия для вывода активов может создавать и установленная действующим законодательством процедура выдела доли участников хозяйственных обществ, реализация которой ограничена лишь с момента введения процедуры наблюдения.
———————————
<11> Божко М.П., Галанцев Д.А. Семь уроков корпоративных конфликтов. М.: Проспект, 2018. 96 с.
Вывод активов посредством заключения сделок по доверенности, выданной уполномоченным единоличным исполнительным органом, становится возможным, поскольку согласно сформировавшейся позиции в подобных случаях речь идет лишь о недобросовестном и (или) неразумном осуществлении обязанностей по выбору и контролю за действиями (бездействием) представителей <12>, а не о превышении полномочий на совершение сделок, которое могло бы послужить основанием для их оспаривания. Единственным способом защиты интересов, правда, малоэффективным, является предъявление требований о возмещении убытков лицу, выдавшему доверенность.
———————————
<12> Постановление Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. N 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» // Экономика и жизнь. 2013. N 34.
Несколько схем реализуются благодаря существующим способам обеспечения обязательств. Так, законодательное закрепление преимущественных прав залогодержателя при решении вопроса об обращении взыскания на имущество обусловило использование для вывода активов обременения имуществом залогом. Однако следует учитывать, что в отношении недвижимого имущества существует требование государственной регистрации подобных обременений, что позволяет соотнести во времени момент совершения соответствующей сделки и момент предъявления требования кредиторами. Кроме того, залог в силу его юридической конструкции не предполагает автоматической передачи предмета залога залогодателю в случае неисполнения должником основного обязательства.
При оценке иных обеспечительных сделок (выдача поручительства, гарантии) принципиальным является вопрос о целях их совершения. О злоупотреблении правом может свидетельствовать, в частности, то, что они совершены не для создания дополнительных гарантий реального погашения долговых обязательств, а исключительно в целях неправомерного вывода активов <13>. При этом наличие корпоративной связи между поручителем и должником не признается безусловным основанием для признания таких сделок недействительными, а скорее обусловливает наличие соответствующих мотивов, которые могут быть как юридически формализованными, так и фактическими. В силу этого акцент должен быть сделан на экономической целесообразности в выдаче поручительства (гарантии), хотя она трактуется по-разному.
———————————
<13> Определение Верховного Суда РФ от 15 июня 2016 г. N 308-ЭС16-1475 по делу N А53-885/2014. URL: https://legalacts.ru/sud/opredelenie-verkhovnogo-suda-rf-ot-15062016-n-308-es16-1475-po-delu-n-a53-8852014/.
Так, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации не согласилась с выводами суда апелляционной инстанции о том, что заключение договора поручительства изначально не соответствовало его юридической природе как способу обеспечения обязательств и заведомо не могло обеспечить реального исполнения обязательств поручителем, о чем сторонам не могло не быть известно на момент заключения договора, а следовательно, намерения создать соответствующие правовые последствия у обеих сторон отсутствовали и заключенный с Ф. договор поручительства является мнимой сделкой. То, что банк не проверил платежеспособность поручителя, не может рассматриваться как отсутствие намерения исполнять соответствующую сделку, поскольку действующее гражданское законодательство не ставит возможность заключения договора поручительства, а также обязанность поручителя нести солидарную ответственность с должником вследствие неисполнения должником обеспеченных поручительством обязательств в зависимость от его платежеспособности поручителя либо наличия у него имущества, достаточного для исполнения такого обязательства. Наряду с этим было отмечено, что невозможность исполнения сделки при ее заключении не свидетельствует о ее мнимости и не означает, что у стороны договора поручительства и в будущем будет отсутствовать возможность удовлетворить требования кредитора <14>.
———————————
<14> Определение Верховного Суда Российской Федерации от 17 мая 2016 г. N 2-КГ16-2. URL: https://www.vsrf.ru/stor_pdf.php?id=1441934.
Особую остроту приобретает вывод активов посредством использования механизмов судебной системы и исполнительного производства на основе предъявления искового требования о взыскании задолженности по мнимому обязательству, по которому должником осуществляется признание иска или заключается мировое соглашение. Так, суд признал, что передача активов в рамках такого соглашения обществу, единственный участник которого является также вторым участником заявителя объекта недвижимости, в качестве отступного противоречит основополагающим принципам российского права <15>. Впрочем, соглашение об отступном как способ вывода активом может существовать и вне судебного разбирательства.
———————————
<15> Постановление Президиума ВАС РФ от 14 июня 2011 г. N 1884/11 по делу N А41-9221/09.
Иногда наряду с совершением вышеуказанных сделок практикуется передача движимого имущества должника лояльным лицам с одновременным списанием его с баланса как утерянного, утраченного, пришедшего в негодность с оформлением соответствующих актов должностных лиц при инвентаризации. В качестве альтернативы может использоваться перемещение имущества в место, где обращение на него взыскания затруднительно.
В целом можно констатировать, что практика совершения мнимых сделок с целью вывода активов весьма разнообразна и нередко непоследовательна, что влечет за собой необходимость выработки соответствующей позиции Верховного Суда РФ. Ситуация усугубляется отсутствием единообразного законодательного подхода к оценке подобных фактов злоупотребления участниками гражданского оборота свободой договора. На ведомственном уровне предпринимаются попытки выработки критериев необычных сделок (Росфинмониторинг <16>), сомнительных и транзитных операций (ЦБ РФ <17>), обозначения для целей осуществления финансового контроля обстоятельств, которые могут свидетельствовать о необоснованности налоговой выгоды (ФНС России <18>). Для оценки правомерности сделок, совершенных при наличии признаков несостоятельности, как уже отмечалось, закреплены признаки подозрительных сделок. Как представляется, указанные теоретические конструкции требуют теоретического переосмысления и приведения в соответствие нормам гражданского законодательства во избежание правовой неопределенности.
———————————
<16> Приказ Росфинмониторинга от 8 мая 2009 г. N 103 «Рекомендации по разработке критериев выявления и определению признаков необычных сделок». URL: http://www.fedsfm.ru/documents/rfm/127.
<17> Письмо Банка России от 26 декабря 2005 г. N 161-Т «Об усилении работы по предотвращению сомнительных операций кредитных организаций». URL: https://legalacts.ru/doc/pismo-banka-rossii-ot-26122005-n-161-t/.
<18> Письмо ФНС России от 31 октября 2013 г. N СА-4-9/19592 «О направлении обзора практики рассмотрения жалоб налогоплательщиков и налоговых споров судами по вопросам необоснованной налоговой выгоды» // Экономика и жизнь. Бухгалтерское приложение. 2013. 22 ноября.
Литература
1. Божко М.П. Семь уроков корпоративных конфликтов / М.П. Божко, Д.А. Галанцев. Москва: Проспект, 2018. 96 с.
2. Коновалов Н. Вывод активов: преступление без наказания / Н. Коновалов // ЭЖ-Юрист. 2013. N 13. С. 5.
3. Юдин А.В. Фиктивный заем как средство недобросовестной процессуальной борьбы: проблемы противодействия / А.В. Юдин // Российская юстиция. 2010. N 9. С. 50 — 52.
Читайте еще:
Автор: Т.А. Батрова
Телефон: