3 октября 2017 г. Пленум Верховного Суда РФ постановил внести в Государственную Думу проект Федерального закона «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее — законопроект).
Предлагаемые Верховным Судом изменения касаются столь многих институтов процесса, что отдельные новеллы могут стать нормой закона без дискуссий, поскольку внимание юридического сообщества приковано к более явным изменениям.
Одним из таких не самых ярких изменений является предлагаемая к включению в Гражданский процессуальный кодекс ст. 167.1, озаглавленная «Надлежащее извещение». Законопроект предполагает полноценное распространение на гражданский процесс фикции извещения, фактически действующей сейчас в арбитражном процессе. Очень условно такую фикцию извещения можно обозначить как почтовую, поскольку она позволяет признать достаточным и единственным доказательством извещения сведения из организации почтовой связи о неявке адресата за высланным судом отправлением.
Относительно этого изменения пояснительная записка к законопроекту, в целом достаточно объемная, содержит предельно краткое обоснование: положения ГПК РФ, определяющие надлежащее извещение участвующих в деле лиц, изменяются по аналогии с положениями АПК РФ (п. 1.5 раздела II пояснительной записки).
Мотивируя необходимость законопроекта, его авторы ссылаются на необходимость выполнения Постановления IX Всероссийского съезда судей от 08.12.2016 N 1, а точнее, «выработки конструктивных подходов», в частности, к совершенствованию порядка извещения лиц, участвующих в деле.
По сути, в гражданский процесс вводится конструкция ответственности за злоупотребление процессуальным правом «по небрежности» и с «объективным вменением». То есть лицо отвечает за бездействие, которого оно, возможно, не осознает. Эта ответственность объективна: даже достаточно осмотрительное лицо может не суметь предпринять все необходимые и постоянные меры для своего извещения.
Столь высокий стандарт добросовестности в современных условиях не вполне оправдан даже для юридических лиц, а уж введение такой безусловной фикции в отношении обычных участников гражданского процесса вступает в противоречие с принципами состязательности и равноправия сторон. Например, эти принципы окажутся недействующими для ответчика, не знающего о предъявленном к нему иске.
Наличие сходной конструкции в материальном праве (ст. 165.1 Гражданского кодекса РФ «Юридически значимые сообщения») не оправдывает подобную инициативу.
Так, предлагается ввести в процесс фикцию извещения еще более всеобъемлющую, чем в материальном праве: в п. 1 ст. 165.1 ГК РФ указано, что сообщение считается доставленным и в тех случаях, если оно поступило лицу, которому оно направлено (адресату), но по обстоятельствам, зависящим от него, не было ему вручено или адресат не ознакомился с ним; а процессуальную фикцию предлагается распространить на все случаи неявки адресата за почтовым отправлением, в том числе направленным по последнему известному месту нахождения или месту жительства (п. 2 и 5 ст. 167.1 законопроекта). То есть в материальном правоотношении адресат вправе доказать, что имелись объективные причины, по которым он не получил почтовое отправление.
Например, он может доказать, что сменил место жительства, а письмо направлялось на старый адрес, при этом сам адресат никак не мог сообщить отправителю о новом месте жительства, поскольку не считал его своим кредитором (речь может идти о спорах по исполненным сделкам, о требованиях из деликтов и т.д.).
Проектируемая процессуальная фикция лишает адресата и таких возможностей.
Буквальное толкование проекта приводит к выводу о безусловной обязанности любого лица получать извещения по всем потенциально известным неограниченному кругу лиц местам жительства и нахождения, включая покинутые сколь угодно времени назад.
Представляются общеизвестными различия оснований возникновения гражданских материальных прав (которые субъекты осуществляют своей волей, устанавливая свои права и обязанности, — п. 2 ст. 1 ГК РФ) и процессуальных прав (которые, например, у ответчика появляются, как правило, не по его желанию). Видимо, также не нуждается в комментариях различие принципов частного и публичного процессуального права.
Однако это еще не все доводы о недопустимости полной рецепции гражданско-правовых норм в гражданский процесс, — сфера последнего не исчерпывается применением норм частного права, кроме того, по нормам гражданского процессуального законодательства разрешаются также споры по публичным и смешанным материальным отраслям (трудовые, семейные, жилищные, потребительские).
Цель сближения норм гражданского и арбитражного процессуального законодательства также не может и не должна оправдывать недостаточность усилий государства по извещению участников «менее профессионального» процесса.
Унификация процессов в этом направлении будет особенно несправедливой, пока в судах общей юрисдикции отсутствует информационное обеспечение, сравнимое с картотекой арбитражных дел, позволяющей отслеживать все иски, в которых участвует конкретное лицо, с возможностью подписки на новые дела.
Понимание кардинальности предлагаемой новеллы о фикции извещения становится более полным после анализа действующего гражданского процессуального закона и новой истории его становления.
Положения ст. 113 — 119 современного ГПК РФ очень близки к нормам Устава гражданского судопроизводства (далее — Устав) <1>.
———————————
<1> Судебные уставы 20 ноября 1864 г., с изложением рассуждений, на которых они основаны, изданные Государственной Канцелярией. Второе дополненное издание. Часть первая. СПб., 1867. Заглавие и текст приведены автором статьи в соответствии с правилами современной орфографии.
В ст. 275 Устава было установлено, что «по исковому прошению председатель суда делает распоряжение о вызове ответчика к суду или посредством повестки, если место жительства ответчика указано в исковом прошении, или посредством публикации в ведомостях, если место жительства ответчика неизвестно истцу» <2>.
В рассуждениях, на которых основаны Судебные уставы, поясняется, что «вызов через повестку… представляет в себе самую простую и общую форму вызова, принятую почти во всех государствах; у нас она существует искони. Истцу, по большей части, известно или место жительства ответчика, или же место, где находится какое-либо недвижимое его имение. Если он не имеет возможности указать ни того, ни другого, то самый иск его не может иметь… никаких результатов…
Случай неизвестности места жительства ответчика и неизвестности местоположения какой-либо его недвижимой собственности составляет исключение из общего правила, но тем не менее вызов через повестку в этом случае не достигает своей цели, и потому представляется необходимым допустить вызов через публикацию в ведомостях» <3>.
———————————
<2> Там же. С. 204 — 205.
<3> Там же. С. 205 — 206.
В отличие от действующих норм, Устав определял лицо, доставляющее повестку: таковым мог быть судебный пристав или сотрудник местного полицейского управления. Данная норма важна тем, что это лицо несло ответственность за доставку и вручение повестки, и выпадение ее из послереволюционных законов при сохранении похожих правил доставки повесток повлекло указанные выше неясности применения.
Статья 232 Устава содержала положения, явно схожие с правилом ч. 1 и 2 ст. 116 ГПК РФ: повестка подлежала вручению самому ответчику; если же судебный пристав его не застанет — его домашним, заведующему имением или домом либо согласившимся на передачу повестки соседям.
При этом, если повестка была вручена не лично ответчику, то судебный пристав был обязан прибить ее копию к дому полицейского управления (в городах) или к дому сельского старосты или десятского (в селениях) и поставить о том в известность соответствующее управление.
Последствием отсутствия ответчика в заседании являлось постановление заочного решения, однако оно допускалось лишь по желанию истца. То есть истец выбирал наиболее удобное для него направление процесса: если он не имел надежды на явку ответчика и в следующие заседания, правильнее было просить рассмотреть дело заочно и быстрее дождаться вступления его в законную силу (или получить предварительное исполнение — такая возможность предусматривалась Уставом); когда истец полагал, что быстрее и эффективнее повторить вызов, он мог не просить суд о заочном производстве.
Цель закона ясно указана в рассуждениях, на которых основаны Уставы: «…заочные решения составляют необходимое дополнение закона о вызовах. Право суда, в случае неявки ответчика… постановить заочное против него решение, есть конечное средство прекратить злоупотребление ответчика, умышленно скрывающегося от истца. Но предоставляя такое право суду, не должно терять из виду, что неявка ответчика… [может] быть следствием злоупотреблений со стороны истца, если сей последний умышленно скрывает место жительства ответчика, чтобы воспользоваться его незнанием о возбужденной тяжбе» <4>.
Вряд ли до настоящего времени кто-либо лучше описал цели института заочного производства. Наиболее нелогичным и тяжким по последствиям представляется вытекающий из законопроекта Верховного Суда разрыв связи между фиктивным извещением и заочным решением, ведь именно заочное производство хотя бы частично нивелирует несовершенство фикции.
———————————
<4> Там же. С. 382.
По нашему мнению, И.В. Уткина предложила очевидный и единственно правильный ответ: при неизвестности места пребывания ответчика суд должен постановить именно заочное решение <5>.
———————————
<5> Уткина И.В. Институт заочного решения в гражданском процессе: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1997. С. 103.
Избранный дореволюционным законодателем способ обеспечить баланс интересов сторон представляется оптимальным. Ответчик, извещенный с использованием фикции, как минимум должен обладать возможностью без избыточных затруднений опровергнуть ее.
Возможным контраргументом могут стать произошедшие со времени разработки Судебных уставов социальные, экономические и правовые изменения. Например, имеющийся в современном праве институт регистрации по месту жительства на первый взгляд мог бы заблокировать попытку истца указать недостоверный адрес ответчика (из этого, видимо, и исходили авторы законопроекта). Однако такое обоснование видится крайне недостаточным.
Местом жительства признается место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает (п. 1 ст. 20 ГК РФ). Местом жительства гражданина, относящегося к коренному малочисленному народу Российской Федерации, ведущего кочевой и (или) полукочевой образ жизни и не имеющего места, где он постоянно или преимущественно проживает, может быть признано одно из поселений, находящихся в муниципальном районе, в границах которого проходят маршруты кочевий данного гражданина (ст. 2 Закона РФ от 25.06.1993 N 5242-1 «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации»).
Неясно, насколько непрямым должно быть толкование понятия «место жительства», чтобы вывести из него обязанность гражданина не покидать место регистрации даже на время, достаточное для пропуска семи дней хранения на почте письма.
Кроме того, хотя прием установления санкции при отсутствии детально описанной диспозиции и традиционно применим в праве (яркий пример: ст. 105 УК РФ «Убийство»), но его безоглядное использование опасно. В данном случае ничто прямо не обязывает гражданина неотлучно ожидать почты в месте жительства, но фактически установлена санкция за временное отсутствие. Последствия этой санкции могут быть сколь угодно велики.
Есть и другое возражение: на текущий момент ни суд, ни истец не обязаны устанавливать место регистрации гражданина по месту жительства или пребывания. Истец обязан указать место жительства ответчика, но не может быть принужден к доказыванию факта регистрации, а суд не обязан истребовать такие сведения.
Гражданское процессуальное законодательство РСФСР (Кодексы 1923 и 1964 гг.) предусматривало фикцию извещения и не включало норм о заочном решении. Глава 16.1 «Заочное решение» была введена в него уже Законом новой страны в 1995 г.
Однако стоит рассмотреть, как регулировались меры по извещению с момента прекращения применения Устава и до настоящего времени. Такой анализ проще всего провести на основе норм действующего ГПК РФ (поскольку нормы Кодекса 1923 г. предельно кратки, а Кодекс 1964 г. незначительно отличается от действующего и эти различия несущественны для предмета рассмотрения).
Статьи 113 и 115 ГПК РФ предусматривают две группы способов доставления судебных повесток и иных судебных извещений: лицом, которому судья поручает их доставить (для простоты такое лицо будет в дальнейшем именоваться нарочным), и посредством почтовой или иной связи (телефонограммой, телеграммой и пр.).
Нарочный обременен достаточно сложными обязанностями. При обнаружении адресата он обязан вручить ему повестку под роспись (ч. 2 ст. 115, ч. 1 ст. 116 ГПК РФ), а в случае отказа сделать соответствующую отметку и возвратить повестку с отметкой в суд.
Очевидно, что для этого нарочный должен изначально удостовериться в личности отказывающегося от получения повестки лица и определить, действительно ли оно является адресатом. Но таким правом наделены лишь определенные сотрудники государственных органов.
Безусловно, возможна ситуация, когда доставляющее повестку лицо лично знакомо с адресатом. Однако в таком случае оно, вероятнее всего, также является участвующим в деле лицом, а значит, уклониться от вручения повестки или ввести суд в заблуждение относительно факта ее доставки может быть в его интересах (единичные исключения возможны, но они никак не могут образовать общего правила).
На сложность исполнения подобных правил вручения повестки указывал О.А. Сегал, который писал, что источник осведомленности доставляющего повестку лица о причинах отсутствия адресата не ясен и достоверность такой информации не гарантирована <6>.
———————————
<6> Сегал О.А. Проблемы доступности правосудия при извещении участников гражданского процесса о времени и месте судебного разбирательства // Социально-экономическое управление: теория и практика. 2011. N 2.
При отсутствии адресата или достоверно установленных проживающих совместно с ним взрослых членов семьи нарочный должен определить, является ли отсутствие адресата временным (в таком случае он обязан указать, куда выбыл адресат и когда ожидается его возвращение, — ч. 3 ст. 116 ГПК РФ) или его место пребывания неизвестно (в этом случае он обязан указать источник этой информации — ч. 4 ст. 116 ГПК РФ).
Таким образом, избрав способ извещения путем доставления повестки нарочным, суд должен получить сведения либо о вручении повестки, либо о временном отсутствии адресата (а также о месте убытия и времени возвращения), либо об установленном из определенных источников факте неизвестности места пребывания адресата.
Различные причины, по которым адресат не получил судебную повестку или извещения, влекут неодинаковые последствия. При неизвестности места пребывания ответчика суд должен приступить к рассмотрению дела после поступления сведений об этом с последнего известного места жительства (ст. 119 ГПК РФ).
Как отмечает Е.В. Салогубова, «указанные нормы представляют правовые фикции. Суд исходит из того, что сторона извещена надлежащим образом, хотя повестка не дошла до адресата, и это известно судье» <7>.
Но эта фикция извещения по последнему месту жительства сейчас неполноценна: последствия не приравнены к реальному извещению, так как в силу императивного предписания ст. 50 ГПК РФ суд обязан назначить неизвещенному ответчику представителя (буквально в законе указано: «…в случае отсутствия представителя у ответчика, место жительства которого неизвестно»; однако, по всей видимости, речь идет о месте пребывания, а не о месте жительства, поскольку на основании п. 3 ч. 2 ст. 131 ГПК РФ в исковом заявлении непременно указывается место жительства ответчика, а последствия наличия сведений лишь о последнем известном месте жительства установлены ст. 119 ГПК РФ: суд приступает к рассмотрению дела после поступления сведений о неизвестности места пребывания с последнего известного места жительства).
———————————
Примечание.
Учебник «Гражданский процесс» (под ред. М.К. Треушникова) включен в информационный банк согласно публикации — Статут, 2014 (5-е издание, переработанное и дополненное).
<7> Гражданский процесс: Учеб. / Под ред. М.К. Треушникова. М., 2010. С. 352 (автор соответствующей главы — Е.В. Салогубова).
Необходимо оговориться: в судебной практике имеются противоположные толкования данной нормы.
Например, Московский городской суд, отказывая в Определении от 30.06.2016 N 4г/9-7162/2016 в передаче кассационной жалобы ответчика на судебные постановления нижестоящих инстанций, указал, что «довод кассационной жалобы о том, что суд первой инстанции не назначил ответчику Х.И.М. адвоката в порядке ст. 50 ГПК РФ, не свидетельствует о существенных нарушениях норм процессуального права, основан на неверном толковании норм права и не является предусмотренным ст. 387 ГПК РФ основанием к отмене обжалуемых судебных постановлений, поскольку, как следует из судебных постановлений, суд рассмотрел дело в отсутствие ответчика Х.И.М. в порядке ст. 167 ГПК РФ, извещенного по известному месту жительства, надлежащие меры к извещению Х.И.М. судом предприняты, сведений об ином фактическом месте жительства ответчика Х.И.М. суд не располагал».
Противоположное толкование — о необходимости назначения адвоката для представительства ответчика с неизвестным местом пребывания — содержится в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 02.06.2015 N 24-КГ15-4, а также Справке о результатах анализа практики рассмотрения мировыми судьями и федеральными судами Республики Адыгея гражданских дел в порядке заочного производства за 2008 — 2009 гг. (причем здесь проводится четкая дифференциация: если место жительства ответчика неизвестно, то ему назначается представитель и такое решение не будет заочным, постановление же заочного решения означает наличие у суда сведений об извещении ответчика).
Системное толкование ст. 50 ГПК РФ еще более осложняется нормами о розыске ответчика, который суд обязан объявить при рассмотрении дел по наиболее значимым для государства требованиям (в защиту интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, а также по требованиям о взыскании алиментов, возмещении вреда, причиненного увечьем, иным повреждением здоровья или в результате смерти кормильца).
Такое положение представляется крайне странным, так как розыск ответчика не может являться мерой его процессуального принуждения — его результатом является вручение ответчику судебного акта (видимо, определения об объявлении в розыск; п. 9 — 10 Методических рекомендаций по порядку организации и производства на основании судебного акта розыска гражданина — ответчика по гражданскому делу и (или) ребенка, утв. ФССП России 30.09.2014 N 0014/23).
То есть в результате розыска ответчик с высокой степенью вероятности будет осведомлен о предъявлении к нему иска, тогда как по требованиям истцов, не находящихся в привилегированном положении, извещение ответчика может завершиться констатацией факта неизвестности его места пребывания.
Необычность и непонятный эффект применения ст. 50 ГПК РФ особенно ярко и кратко иллюстрируются цитатой из Апелляционного определения Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14.04.2016 по делу N 33-2612: «…представитель ответчика Ш.Д.М… назначенная ответчику судом в соответствии со ст. 50 ГПК РФ, в судебное заседание явилась, возражала против удовлетворения исковых требований, поскольку мнение ответчика по данному делу ей неизвестно».
Тем не менее сам факт наличия указанной статьи в гражданском процессуальном законе свидетельствует о возможно непоследовательном, но явно выраженном намерении законодателя отделить эффект действительного извещения от его фикции.
Информация о временном отсутствии адресата по месту жительства, исходя из системного анализа ст. 116, 117, 119, 223 ГПК РФ, не приравнивается к надлежащему извещению.
Так, выражение «считается извещенным» употреблено в законе только в качестве последствия отказа принять повестку. Возможность приступить к рассмотрению дела без неизвестно где пребывающего ответчика возникает при проставлении на корешке повестки отметки именно о неизвестности места пребывания адресата (которую закон отличает от отметки о временном отсутствии).
Прямо выраженный отказ адресата принять судебную повестку или извещение (а не действия, будто бы приравненные к такому отказу) влечет фикцию извещения — адресат считается извещенным.
Такая фикция извещения — единственная, буквально вытекающая из норм гражданского процессуального закона. Эта норма представляется вполне оправданной, но, как указано выше, лишь в случае, когда у суда есть основания доверять нарочному и тот сумел достоверно установить личность лица, отказавшегося от получения повестки или извещения.
Доставка судебных извещений и вызовов путем почтовой связи ГПК РФ практически не урегулирована: имеется лишь указанная выше общая норма о возможности извещения таким способом, а также закрепленное в ч. 1 ст. 115 правило о фиксации времени вручения судебной повестки или извещения установленным в организациях почтовой связи способом.
Последствия неявки адресата за направленным ему почтовым отправлением гражданским процессуальным законом прямо не установлены.
В отличие от нарочного, многочисленные обязанности которого обозначены выше, организация почтовой связи не полномочна устанавливать, проживает ли адресат по указанному судом адресу, отсутствует он постоянно или временно, на какой срок и в какое место убыл.
ГПК РФ дифференцирует последствия отсутствия у ответчика «гарантированных» сведений о направленном ему извещении. Возвращение организацией почтовой связи почтового отправления должно означать лишь то, что в течение срока хранения (семи календарных дней — п. 3.6 Особых условий приема, вручения, хранения и возврата почтовых отправлений разряда «Судебное», утв. Приказом ФГУП «Почта России» от 05.12.2014 N 423-п) адресат не явился за получением почтового отправления, несмотря на извещения по форме 22, опущенные в его почтовый ящик.
Предположение о приравнивании отсутствия регулярного (не реже чем раз в семь дней) контроля за содержанием почтового ящика к осознанному отказу от получения судебной повестки противоречит установленным законом правилам их доставки.
Получается, что при доставке нарочным закон с высокой вероятностью гарантирует адресату установление его места пребывания и действительное извещение. При доставке почтой адресат рискует получить явно несоразмерную санкцию за непродолжительное отсутствие по месту жительства.
Такое же понимание действующего закона подтверждается и подзаконным актом: п. 6.10 Инструкции по судебному делопроизводству в районном суде (утв. Приказом Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 29.04.2003 N 36) обязывает секретаря судебного заседания выяснять причины неявки отсутствующих лиц (а не констатировать факт возвращения почтового отправления в связи с истечением срока хранения).
Значит, действующее процессуальное право предусматривает один случай буквального применения фикции извещения — при недвусмысленном отказе адресата принять извещение («считается извещенным») — и допускает применение некоей ограниченной фикции («суд приступает к рассмотрению дела») в случае неизвестности места жительства ответчика.
По существу, внесенный Пленумом Верховного Суда РФ законопроект влечет снятие любых ограничений относительно второй фикции и возведение ее в абсолют. Предлагаемой нормой суд безусловно освобождается от проверки оснований, по которым почтовое отправление не доставлено адресату, хотя ст. 113 — 120 и 50 ГПК РФ по неясной причине остаются в прежней редакции.
Как указано выше, это приведет к противоречиям внутри процессуального закона — предлагаемая ст. 167.1 исключает необходимость соблюдения действующих сейчас правил вручения судебных извещений. Не случайно ст. 121 — 124 действующего АПК РФ не содержат правил об извещении, схожих с гражданско-процессуальными.
До принятия Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» применение фикции при доставке почтой не представлялось очевидно возможным.
Сам высший суд указывал, что «независимо от того, какой из способов извещения участников судопроизводства избирается судом, любое используемое средство связи или доставки должно обеспечивать достоверную фиксацию переданного сообщения и факт его получения адресатом» (Определение от 12.05.2015 N 19-КГ15-4).
Примечательно, что в этом Определении Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ сослалась на толкование норм ГПК РФ, данное Европейским судом по правам человека: «…вместе с тем закон обязывает национальные суды приглашать стороны на судебное заседание кассационной инстанции в надлежащей форме, посылая судебную повестку почтой или доставляя ее курьером (статьи 107 — 109 ГПК). Какой бы способ ни был выбран, судебная повестка должна быть вручена соответствующим лицам лично под расписку» <8>.
———————————
<8> Пункт 43 Постановления ЕСПЧ от 07.06.2007 по делу «Ларин и Ларина (Larin and Larina) против Российской Федерации» (жалоба N 74286/01) // Бюллетень ЕСПЧ. 2007. N 12.
Не были уверены в надлежащем характере извещения при неявке адресата за почтовым отправлением и авторы научных публикаций. Например, В.Г. Гусев полагал, что «данный способ извещения крайне неэффективен, так как полностью основывается на предполагаемой добросовестности участников процесса» <9>.
———————————
<9> Гусев В.Г. Проблема извещения участников гражданского судопроизводства // Журнал российского права. 2003. N 8.
Показательной представляется позиция ФАС Восточно-Сибирского округа, который своим Постановлением от 20.12.2005 по делу N А19-12018/05-Ф02-6157/05-С1 отменил решение суда первой инстанции, указав, что «из материалов дела следует, что заказное письмо для индивидуального предпринимателя с копией определения о назначении дела к судебному разбирательству было возвращено в арбитражный суд с отметкой «адресат не значится». Извещение направлялось арбитражным судом по адресу, указанному в исковом заявлении, который также обозначен в качестве адреса предпринимателя в свидетельстве о государственной регистрации.
Арбитражному суду следовало принять меры к установлению достоверного адреса предпринимателя, чего сделано не было». Это Постановление принято во время действия п. 2 ч. 2 ст. 123 АПК РФ, буквально предусматривающего фикцию извещения при неявке на почту, несмотря на выставленное извещение. Такое умозаключение арбитражного суда кассационной инстанции может быть и ошибочным, однако оно иллюстрирует прежнее понимание надлежащего и полноценного извещения.
Впервые на «авторитетном» уровне подобная фикция извещения введена уже упомянутым Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25, п. 68 которого распространил норму ст. 165.1 ГК РФ на судебные извещения и вызовы. Однако, как указал Пленум, применение этой нормы к процессуальным извещениям и вызовам допускается лишь в случае, если гражданским и арбитражным законодательством не установлено иное.
Как отмечено выше, именно «иное» сейчас установлено главой 10 ГПК РФ.
Тенденцию к изменению толкования закона при фикции извещения верно отразил Е.С. Лысенко в опубликованной в 2015 г. статье: «…судебная практика, складывающаяся по вопросу надлежащего извещения лиц, участвующих в деле, однозначно двигается по пути признания лица надлежащим образом извещенным, если соответствующие извещения направлены по надлежащему адресу регистрации его по месту жительства.
Однако, как правило, такие извещения направляют по нескольку раз, при этом суд откладывает рассмотрение дела, и судебное разбирательство затягивается. Кроме того, приведенная судебная практика является в основном практикой судов апелляционной инстанции» <10>. Приведенная цитата особенно ценна емким описанием неопределенности в толковании закона судами.
———————————
<10> Лысенко Е.С. О презумпции надлежащего извещения участников гражданского процесса // Евразийская адвокатура. 2015. N 6.
Не вполне ясна позиция относительно фикции извещения и самого Пленума Верховного Суда РФ, который в п. 34 Постановления от 27.12.2016 N 62 «О некоторых вопросах применения судами положений Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации о приказном производстве» отнес к причинам, не зависящим от должника, факт неполучения должником-гражданином копии судебного приказа в связи с его отсутствием по месту жительства, в том числе из-за болезни, нахождения в командировке, отпуске, в связи с переездом в другое место жительства и др.
Мнение о неприемлемости неограниченного использования фикции извещения, для которой достаточно исключительно почтового отправления (в том числе единичного), подтверждается и авторами Концепции единого Гражданского процессуального кодекса РФ (одобрена решением Комитета Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству от 08.12.2014 N 124(1)).
Так, в п. 10.3 Концепции указано, что «в случае, если место нахождения или место жительства ответчика неизвестно, надлежащим извещением должно считаться направление извещения по последнему известному месту нахождения или месту жительства ответчика только в том случае, если истец принял необходимые меры для розыска ответчика.
Для споров, рассматриваемых судами общей юрисдикции, не является надлежащей гарантией норма о соответствующем извещении, если копия судебного акта не вручена в связи с отсутствием адресата по указанному адресу, о чем организация почтовой связи уведомила арбитражный суд с указанием источника данной информации».
Очевидно, что адресату затруднительно доказывать нарушение организацией почтовой связи порядка извещения о судебных отправлениях — факт доставки извещения практически всегда фиксируется единолично почтальоном.
Такое положение ощущается как диспропорция: например, закон уделяет все более серьезное внимание достоверности протокола судебного заседания, который подписывается и председательствующим судьей, и секретарем судебного заседания, а при наличии технической возможности должен дополнительно дублироваться аудиозаписью. Судебное извещение (возможно — единственная попытка суда сообщить лицу о наличии дела) в итоге зависит исключительно от добросовестности работника почтовой организации.
Несовершенство деятельности организаций по доставке почтовых извещений сложно доказать в большой выборке, однако об этом сообщают и в научных публикациях <11>, и на профессиональных юридических форумах в сети Интернет <12>.
———————————
<11> См., напр.: Шаманаев В.И. Судебные извещения: взгляд сквозь призму реалий практики // Администратор суда. 2009. N 1.
<12> См.: Береснев И. Почта России перестала извещать граждан о заказных судебных письмах // Закон.ру. 2017. 17 авг. URL: https://zakon.ru/discussion/2017/08/17/pochta_rossii_perestala_izveschat_grazhdan_o_zakaznyh_sudebnyh_pismah (дата обращения: 22.01.2018).
Стало быть, введение почтовой фикции извещения в гражданский процесс является несправедливым и повлечет внутренние противоречия в процессуальном законе. Этот шаг не органичен в развитии гражданского процессуального права и не поспособствует положительному общественному мнению о правосудии.
Степень непредсказуемости усмотрения судов может повыситься: в одинаковом положении суд может повторить извещение или разрешить дело; восстановить срок или отказать в этом; принять в апелляционной инстанции новые доказательства или нет.
Риск явно несправедливых последствий будет неоправданно повышен в случае, если соотношение норм об извещениях и о заочном решении так и не будет урегулировано.
Несложно отладить применение закона в этой части. О необходимости постановления только заочного решения в случаях, когда ответчик не извещен, но считается извещенным, сказано выше. Действующий закон не позволяет однозначно определить, по каким критериям суду надлежит избирать вид производства: обычное или заочное.
Стоит исправить эту двусмысленность — установить, что фикция извещения влечет именно заочное решение. Отдельной проработки требует положение, при котором участие в деле нескольких ответчиков и явка одного из них исключают возможность постановить заочное решение. Такое решение законодателя становится особенно опасным при факультативном соучастии и злоупотреблениях истца при определении круга отвечающих по иску лиц (например, когда истец умышленно вовлекает в процесс лишнего, дружественного соответчика).
Недостатки конструкции заочного решения во многом связаны с задержкой исполнения, но ничто не мешает заново разработать дореволюционный институт предварительного исполнения заочных решений.
Кроме того, имеются очень простые и необременительные для бюджета способы реально известить адресата.
Современные способы связи гражданина с обществом и государством общеизвестны: большинство имеют мобильные телефоны, пользуются социальными сетями и т.д. Причем государство активно использует эти способы, но не для судебных извещений, а для сообщения о выставленных налоговых уведомлениях, штрафах и исполнительных производствах.
Получается, что портал государственных услуг, как раз и призванный наладить удобную и оперативную связь государства и гражданина, не используется для целей судопроизводства. Представляется, что извещение должно обязательно осуществляться через портал государственных услуг (за исключением лишь случаев, когда извещение уже вручено другим способом). Императивным требованием о таком способе следовало бы дополнить нормы всех процессуальных кодексов.
Практически любое лицо пользуется услугами телефонной связи. В России действует не так много операторов связи, и они обладают сведениями о принадлежности гражданину определенных телефонных номеров и эффективно пользуются связью со своими абонентами по собственным нуждам.
В недавнем прошлом Федеральная служба судебных приставов наладила информационное взаимодействие с банками, регистрирующими органами и т.п.; в Московском городском суде презентовали проект высылки исполнительных листов в электронной форме. Неужели такие, может быть, важные прорывы в ускорении обмена информацией не могут применяться и для извещения граждан о судебных разбирательствах?
Для этого нужно лишь организовать оперативное взаимодействие с операторами связи и внедрить программный механизм, который отправлял бы судебные извещения, например, в виде СМС (притом что возможность СМС-информирования уже предусмотрена, но лишь при предварительном согласии участника, знающего о конкретном деле).
Количество и виды попыток извещения лица должны быть установлены законом, но действующие нормы, по существу, допускают возможность направить единственное почтовое отправление с извещением о времени единственного заседания.
Неоправданно и отсутствие у лица возможности уведомить суд об удобном способе связи и месте пребывания не в связи с конкретным делом (такая возможность есть, хотя и не всегда реализуется), а на случай предъявления к нему иска в дальнейшем. При отсутствии в системе ГАС «Правосудие» возможности подписаться на все будущие дела с определенным участником этот способ был бы востребован у добросовестных лиц, желающих узнать о судебном разбирательстве, но лишенных такой возможности (в числе причин может быть и наличие общего почтового ящика с потенциальным оппонентом).
Размещение информации в ГАС «Правосудие» для судов общей юрисдикции считается обязательным, но не влечет процессуальных последствий, и унифицировать эти правила по какой-то причине пока не предложено. Сомнительно, что гарантии участников гражданского процесса быть извещенными должны быть меньшими, чем гарантии участников дел в арбитражных судах.
Более того, думается, что крайне малые затруднения вызовет и улучшение норм об извещении организаций. Их стоило бы дополнить извещением по телефонам и адресам электронной почты. Сейчас эти сведения можно найти на сайтах организаций, но более простым и разумным представляется включать эти контактные данные в ЕГРЮЛ. Такой способ извещения почти полностью снимет его зависимость от эффективности работы почты.
Читайте ещё по данной теме:
Автор: И.К. Лясковский
Телефон: