Нередко на практике суд неверно распределяет бремя доказывания по делу, что приводит к нарушению прав участников процесса, необоснованному возложению на них процессуальной обязанности по представлению доказательств и освобождению от этой обязанности их процессуального оппонента, несмотря на то что именно на нем лежит бремя доказывания.
По общему правилу
В ряде случаев закон прямо указывает, на кого из участников спора ложится обязанность по доказыванию тех или иных обстоятельств. Например, на государственный орган возлагается обязанность доказать правомерность принятого им решения, если оно стало предметом оспаривания (п. 5 ст. 200 АПК РФ). Однако и сам заявитель в целях усиления своей позиции может и должен приводить доказательства его неправомерности.
Распределение бремени доказывания может также зависеть от обстоятельств, указанных в законе. К примеру, в силу ст. 724 ГК РФ обязанность доказывания того, что недостатки возникли до передачи результата работы заказчику или по причинам, возникшим до этого момента, возлагается на него только в том случае, если недостатки обнаружены по истечении гарантийного срока. При обнаружении недостатков в течение гарантийного срока бремя доказывания причин их возникновения возлагается уже на подрядчика.
Но по общему правилу в судебном процессе каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые ссылается как на основание своих требований и возражений (ст. 65 АПК РФ), и несет риск несовершения ею соответствующих процессуальных действий (п. 2 ст. 9 АПК РФ). Данное правило соответствует известному принципу римского частного права Affirmanti incumbit probatio, согласно которому доказывание возлагается на утверждающего.
Побольше активности
В судебных заседаниях надо выступать активно, своевременно и в полном объеме представлять необходимые доказательства, заявлять свои соображения и приводить аргументы, поскольку во многом исход разбирательства зависит от позиций сторон в процессе.
Все имеющиеся у сторон доказательства должны обязательно быть представлены на рассмотрение в суде первой инстанции, поскольку апелляционный суд новые доказательства принимает только в случаях, когда они по объективным причинам не могли быть представлены суду первой инстанции или данный суд отказал в их принятии (п. 2 ст. 268 АПК РФ). Кассационный суд не наделен правом переоценки доказательств, а надзорный суд вообще принимает дело к рассмотрению в исключительных случаях в целях исправления фундаментальных судебных ошибок.
В судебном процессе оцениваются относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и их взаимная связь в совокупности (Постановление ФАС СЗО от 14.09.2010 по делу N А52-1361/2008). В связи с этим участник процесса должен с выгодой для себя приводить доводы об оценке имеющихся в деле доказательств, чтобы повлиять на формирование мнения суда.
Так, в одном деле заемщик не вернул в срок сумму займа, и заимодавец обратился с иском в суд, однако сделал это с нарушением срока исковой давности. В иске было отказано, поскольку ответчик о пропуске заявил. Но несмотря на отказ в иске о взыскании займа, в другом деле суд удовлетворил иск заимодавца о расторжении договора по мотиву существенного нарушения его условий со стороны заемщика (невозврат суммы займа).
Суд согласился с доводом заимодавца о том, что отказ в возврате денег ввиду применения срока исковой давности не отменяет негативных последствий нарушения договора заемщиком и не означает снижения установленного судом размера неисполненных обязательств (Постановление ФАС МО от 21.05.2014 по делу N А40-125229/2013).
Если оппонент требует доказательств, представление которых невозможно, то нужно заявить об этом со ссылкой на запрет злоупотребления правом.
В одном деле суд, отклоняя довод страховой компании о непредставлении страхователем надлежащих документов в подтверждение права собственности на уничтоженные вещи, отметил следующее. Представление документов, подтверждающих право собственности на имущество, может иметь место в тех случаях, когда их наличие предусмотрено законом. В настоящее время их наличие предусмотрено лишь в отношении некоторых категорий имущества (в частности, недвижимости, транспортных средств), имеющих в большинстве случаев высокую стоимость.
В отношении иного имущества (одежды, обуви) наличие документов, подтверждающих право собственности на него, не предусмотрено, в связи с чем подтверждением данного права может служить факт наличия имущества при отсутствии фактов, явно свидетельствующих об обратном. Требование о представлении документов, которые заведомо не могут быть представлены по объективным причинам, может быть квалифицировано как злоупотребление правом (решение ВС РФ от 21.07.2011 по делу N ГКПИ11-732).
Какие ваши доказательства?
Неверное распределение бремени доказывания судом может повлечь неправильное решение по существу спора, что является основанием для его отмены, с направлением дела на новое рассмотрение (ст. 287 АПК РФ).
Так, в деле о расторжении договора подряда и о взыскании неосновательного обогащения нижестоящий суд неверно распределил бремя доказывания и возложил на истца — заказчика необходимость доказывания факта неустранения недостатков работ исполнителем, тогда как в данном случае именно исполнитель должен был подтвердить факт устранения недостатков и основания получения им денежных средств по договору, поэтому окружной суд решение отменил и направил дело на новое рассмотрение (Постановление ФАС СЗО от 31.01.2013 по делу N А56-6962/2012).
В другом деле, отказывая конкурсному управляющему в иске о признании недействительной сделки зачета, повлекшей предпочтительное удовлетворение требований одного из кредиторов должника, нижестоящий суд ошибочно указал, что истец не доказал, что ответчик на момент совершения сделки знал или должен был знать об ущемлении интересов кредиторов должника либо о его неплатежеспособности или недостаточности имущества, в то время как именно ответчик должен был доказать, что он находился в добросовестном неведении, что также послужило основанием для отмены принятого решения с направлением дела на новое рассмотрение (Постановление ФАС СЗО от 16.01.2013 по делу N А56-50209/2011).
Каждая сторона процесса обязана доказывать обстоятельства, на которые она ссылается в подтверждение своих требований и возражений. Она не обязана доказывать обстоятельства, на которые ссылается ее оппонент.
В нашей практике был случай, когда истец требовал с ответчика возмещения убытков, причиненных пожаром. Обосновывая размер ущерба, истец представил экспертное заключение и обгоревшие после пожара квитанции, чеки, гарантийные талоны, счета, накладные, подтверждающие приобретение им уничтоженных при пожаре вещей. Указанные документы в совокупности с видеозаписью, фотографиями и со свидетельскими показаниями подтверждали размер ущерба.
Ответчик заявил довод о том, что нельзя исключать тот факт, что истец представил обгоревшие документы, не относимые к делу, поскольку он мог взять их из другого места. При этом он требовал от истца доказать тот факт, что тот этого не делал.
Очевидно, что позиция ответчика являлась необоснованной, поскольку после заявления подобного довода именно на нем лежала обязанность подкрепить его надлежащими доказательствами, а не на истце, поэтому данный довод суд отклонил (решение Гагаринского районного суда г. Москвы от 19.06.2012 по делу N 2-560/2012).
При распределении бремени доказывания суд учитывает, какими доказательствами располагает каждая из сторон спора и что она объективно может представить в процессе.
Так, в деле о банкротстве общества его кредитор оспаривал требование иностранной компании к обществу, основанное на решении латвийского третейского суда, выдвинув довод о том, что их согласованные действия были направлены на легализацию необоснованного требования с целью получения средств из конкурсной массы и получения контроля над процессом банкротства.
Нижестоящие суды отклонили довод кредитора и его ходатайства о проведении экспертизы по проверке подлинности решения третейского суда либо иного документа, истребования документов у сторон третейского разбирательства, истребования документов, подтверждающих легитимность третейского суда, по сути, исполнив обязанность иностранной компании по опровержению данного довода, нарушив тем самым принцип состязательности.
Однако с таким подходом не согласился надзорный суд, отметив следующее. Возможность конкурсных кредиторов в деле о банкротстве доказать необоснованность требования другого кредитора, подтвержденного решением третейского суда, обычно объективным образом ограничена, и предъявление к ним высокого стандарта доказывания приводила бы к неравенству таких кредиторов.
Поэтому при рассмотрении подобных споров конкурсному кредитору достаточно представить суду доказательства prima facie, подтвердив существенность сомнений в существовании долга (то есть подтверждение в этом сомнений на первый взгляд). Другой стороне, утверждающей о наличии долга, присужденного третейским судом, не составит затруднений опровергнуть указанные сомнения, поскольку именно она должна обладать всеми доказательствами своих правоотношений с несостоятельным должником (Определение ВАС РФ от 07.04.2014 N ВАС-1446/14).
Перераспределение бремени доказывания
Несмотря на то что в процессе каждая сторона доказывает обстоятельства, на которых основывает свою позицию, суд может переложить бремя доказывания на ее оппонента в случае, если установит, что его поведение оказалось недобросовестным.
Например, если при разрешении спора о привлечении к ответственности директора компании за причиненные им убытки в случае его отказа от дачи пояснений или их явной неполноты, если суд сочтет такое поведение недобросовестным (ст. 1 ГК РФ), бремя доказывания отсутствия нарушения обязанности действовать в интересах компании добросовестно и разумно может быть возложено на директора (п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62).
Перераспределение бремени доказывания возможно также в случае, когда участником судебного разбирательства является компания, зарегистрированная в офшорной юрисдикции.
В одном деле ТСЖ обратилось с иском об истребовании из незаконного владения офшорной компании нежилых помещений, которые составляли общее имущество здания. Общество, продавшее офшорной компании данные объекты, не имело права их отчуждать.
Принадлежность спорных помещений к общему имуществу была установлена решением суда по другому делу, в котором офшорная компания не участвовала. Вместе с тем и у общества, и у офшорной компании был один и тот же представитель, который, участвуя от имени общества в первом деле, знал о решении, которым спорные помещения были отнесены к общему имуществу.
В связи с этим бремя опровержения данного факта в деле об истребовании помещений из незаконного владения офшорной компании лежало именно на ней. Вследствие непубличной структуры владения акциями (долями) в офшорной компании доказывание недобросовестности приобретения имущества или иных фактов, с которыми закон связывает защиту интересов третьих лиц, может быть существенно затруднено вследствие наличия в соответствующих иностранных правопорядках особых правил о раскрытии информации о бенефициарах офшорных компаний.
В ситуации, когда вопрос о применении положений российского законодательства, защищающих третьих лиц, ставится в отношении офшорной компании, бремя доказывания наличия либо отсутствия обстоятельств, защищающих офшорную компанию как самостоятельного субъекта в ее взаимоотношениях с третьими лицами, должно возлагаться на офшорную компанию. Такое доказывание осуществляется прежде всего путем раскрытия информации о том, кто в действительности стоит за компанией, то есть раскрытия информации о ее конечном выгодоприобретателе.
Применительно к обстоятельствам данного дела представленные офшором доказательства того, что спорные помещения не являются общим имуществом здания, могут быть приняты судом лишь в том случае, если будет раскрыта информация о бенефициарах компании, то есть она докажет свою добросовестность.
Если будет установлено, что бенефициар офшорной компании и общество аффилированы, то представление новых доказательств является злоупотреблением процессуальными правами со стороны офшорной компании и такие доказательства применительно к ч. 5 ст. 159 АПК РФ не могут быть приняты судом (Постановление Президиума ВАС РФ от 26.03.2013 N 14828/12).
Аналогичным образом поступил суд и в другом деле — об оспаривании соглашения между обществом и директором об установлении повышенных компенсаций. Акционер общества (офшорная компания) ссылался на то, что о его заключении узнал при обращении директора в суд общей юрисдикции за взысканием денежных средств, однако директор настаивал на пропуске срока исковой давности.
Свои возражения он аргументировал тем, что соглашение с ним от имени общества подписал председатель совета директоров, который одновременно являлся конечным бенефициаром офшорной компании, вследствие чего с этой даты следует исчислять срок исковой давности. Поддерживая данный довод, суд отметил, что вследствие непубличной структуры владения акциями (долями) в офшорной компании истца получение директором сведений о ее конечном бенефициаре объективно затруднено из-за наличия в соответствующем правопорядке особых правил о раскрытии информации о выгодоприобретателях офшорных компаний.
При таких обстоятельствах на офшорную компанию надо возложить бремя опровержения утверждения директора о том, что председатель совета директоров, подписавший оспариваемое соглашение, и конечный бенефициар компании-истца — одно и то же лицо. В отсутствие такого опровержения следовало исчислять начало течения срока исковой давности с даты заключения оспариваемого соглашения (Постановление Президиума ВАС РФ от 10.06.2014 N 8095/12).
Читайте еще:
- Ошибки судов при установлении и оценке обстоятельств и их процессуальные последствия
- Предмет доказывания по виндикационным искам
Автор: А. Бычков
Телефон: